Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]
— Обращаться умеешь?
Ребята как завороженные смотрели на заграничный пистолет.
— Бери, Лавров. Будешь все время иметь его при себе. Это не наган, спрячешь — и порядок. А тебе, Николай, по моей версии пистолет иметь невозможно. Ты его и видеть-то никогда не видел.
Панин с завистью смотрел на блестящее оружие, потом решительно взял маузер, положил в карман и сделал шаг назад.
— Я отдам, Михаил. Честное комсомольское — отдам. Как будем выходить из дома, так и отдам.
Климов посмотрел на покрасневшего Панина и подумал: «Эх, играть бы тебе еще в солдатики и в казаки-разбойники», а вслух сказал:
— Вот еще пособие, — и положил на стол маленькую коричневую книжку. — Словарь воровского и арестантского жаргона. Составил пристав Попов.
Лавров взял словарь в руки и стал с интересом его листать.
— Николай, — он улыбнулся и посмотрел на приятеля, — знаешь, как ты называешься у жуликов? Кадет.
— Почему кадет? — Панин подошел и потянул из рук Лаврова словарь.
— Кадет. То есть неопытный, молодой сыщик.
Панин заглянул в словарь.
— Неопытный, говоришь, — он перевернул несколько страниц. — А ты фига, Мишка. Фи-га. — Он сложил кукиш и показал приятелю. — Сыщик. Фига — значит сыщик.
— Хватит баловаться, ребята. — Климов встал и одернул пиджак. — Сидите здесь. Пока на улицу не выходите. Завтра принесу документы и начнем ввод Панина. А ты, — он повернулся к Лаврову, — думай, как влезать в трактир будешь.
— Я уже кое-что придумал, Василий Васильевич.
— Завтра обсудим, — Климов пошел к двери, на пороге остановился и посмотрел на ребят. Рыжая и черная головы склонились над словарем. Он махнул рукой и вышел на лестницу.
С тех пор прошло больше месяца. Панина ввели в воровскую среду по версии Климова. Лавров вошел сам. Сделал он это быстро и ловко. Уже на очередной встрече с Климовым Панин, блестя хитрыми глазами, сказал:
— Михаил прийти не может, бражничает с Серым. Лучшие друзья, водой не разольешь.
Потом началось ожидание. Через несколько дней раздался телефонный звонок.
— Сегодня ночью. Ювелирный магазин на Житной, — сказал Панин и повесил трубку.
Климов назначил на вечер совещание и, когда все собрались, объявил:
— Сейчас идем в засаду. Домой прошу никого не заходить и без моего разрешения никуда не отлучаться, в отделе остается один Зайцев.
Серый оказался хитрее. Видимо, его наводчик был у магазина и видел, как подъехали сотрудники уголовного розыска, и налетчики не явились. На следующий день Панин рассказал, что Серый ходит злой как черт.
Климов посмотрел на часы и телефон.
Часы тикают. Телефон молчит.
Вчера Серый пытался взять ломбард и попал в засаду. Потерял двух человек и ушел. Дьявольский нюх у этого налетчика. Бандиты появились совсем не с той стороны, откуда их ждали. Завязалась перестрелка. Климов не столько следил за бандитами, сколько разглядывал своих ребят. Все вели себя безукоризненно. Когда стало ясно, что Серый уходит, Володька Сомов по водосточной трубе поднялся на крышу дома, переполз в параллельный переулок и с шестиметровой высоты прыгнул на одного из налетчиков. Свидетеля получить не удалось. Сомов сломал себе ногу, а бандит скончался на месте, не приходя в сознание.
Когда приехали в отдел, Пахомыч, как звали сотрудники богатыря Шленова, погладил гусарские усы и пробасил:
— Не понимаю, чего мы цацкаемся с этими бандитами, ведь известно, где они засели. Айда с утречка в трактир и повяжем голубчиков, а лучше перестреляем, так сказать, в порядке самозащиты.
— Брось чепуху говорить, Пахомыч, — перебил усача Лапшин. — Меня другое интересует: кто получил данные о сегодняшнем налете? Почему мы рванулись без подготовки?
— Данные о налете были получены из управления, — вмешался молчавший до этого Зайцев. — А насчет подготовки — Лапшин прав. На эту банду нельзя идти, словно в кавалерийскую атаку.
— Хватит разговоров, — перебил заместителя Климов, — отправляйтесь спать.
Зайцев задержался в кабинете и, кривя тонкие губы, сказал:
— Плохо работаете, Климов. Надо было дать людям поговорить, а мы бы послушали.
Чувствуя, что заместитель опять прав, Климов промолчал.
Это было вчера. А сегодня Панин не явился в назначенный срок. Климов прождал больше часа, вернулся в кабинет, боится выйти даже в уборную и ждет звонка. Он посмотрел на часы и телефон.
Часы тикали. Телефон молчал.
Глава третья
Серж
Пашка проснулся, вытер о подушку вспотевшее лицо, перевернулся на спину и с хрустом потянулся. Он посмотрел на розовые в цветочках обои и знакомое пятно на потолке. Оно было похоже на одноглазую рыбу с огромным хвостом и хищной пастью.
— С добрым утром, зубастая, — сказал Пашка, сел, по-турецки подогнув ноги, и крикнул: — Нинка!
— Мадемуазель вышла.
Пашка повернулся на голос, недоуменно посмотрел на занавеску, разделявшую комнату на спальню и столовую, и спросил:
— Кто это?
— Серж. С твоего позволения.
Заскрипел стул, занавеска отдернулась и пропустила высокую прямую фигуру в застегнутом наглухо мундире.
— Серж? — удивленно протянул Пашка. — Какая нелегкая занесла? — он соскочил с кровати и, поглядывая на неожиданного гостя, стал быстро одеваться.
— Тебя нельзя заподозрить в излишней любезности, — Серж надменно улыбнулся и согнул в кольцо гибкую трость, которую держал в руках.
— Мы с тобой кореша? Заявился в такую рань. И как ты узнал про эту малину?
Серж пожал плечами.
— Теперешние товарищи говорят: будущее за теми, кто рано встает. Когда человек мне нужен, я его нахожу.
— У меня таких товарищей нет. А Пашка Америка теперь всем нужен. Могу открыть юридическую контору. Червонец за совет. — Пашка взял полотенце и вышел из комнаты.
Он запустил примус, поставил чайник и стал умываться. Что нужно этому барчуку? И вообще, кто он такой, этот Серж? После вчерашнего разговора с Серым все посетители «Трех ступенек» стали для Пашки подозрительны. Среди десятка имен, названных Серым, был и этот длинноногий франт.
Пашка задержался на кухне и стал вспоминать, что ему известно о госте.
Он появился месяц или два назад. Его привела одна из Нинкиных подруг. С тех пор он ошивается в трактире каждый вечер. Он слишком выделялся среди постоянных посетителей, и поэтому Пашка сразу обратил на него внимание. А когда увидел узкие руки с длинными пальцами, решил, что новичок — соратник по профессии. Пашка знал одного такого же франта с наманикюренными руками. Так тот в «Балчуге» вынимал бумажники у загулявших купцов и даже не уходил из ресторана.
Пашка завел было с новичком профессиональный разговор, но в ответ получил только насмешливый взгляд.
Еще Пашка слышал, что Серж промышляет наркотиками, но не поверил этому, так как Серж сам нюхает кокаин. А точно известно, что торговцы боятся своего зелья, как черт ладана, и никогда его не употребляют. А этот всегда таскает в кармане трубочку, водку не пьет и ест очень мало. Типичный наркоман. Уж таких-то Пашка перевидал за свою жизнь.
Пашка поправил примус, похлопал по медному боку чайника и пошел в комнату.
Вытянув длинные худые ноги в сверкающих новых штиблетах, Серж сидел в кресле и листал журнал с голыми бабами, который всегда лежал у Нинки на столе.
— Интересуешься? — спросил Пашка, бросил полотенце на кровать и задернул занавеску.
— Только в натуре.
Серж отложил журнал и стал выстукивать какой-то марш.
Пашка посмотрел на наманикюренные руки, на черный перстень на мизинце и завистливо вздохнул:
— Богатые у тебя руки, Серж. Мягкие, узкие и не дрожат. Как это тебе удается, чтобы руки не дрожали? Ты же нюхаешь?
— Хочешь? — Серж опустил руку в карман. — Обычно не даю, а тебе — пожалуйста.
— Перебьюсь, — Пашка закурил и бросил папиросы на стол. — Серж, ответь мне на один вопрос.
— Ну? — Серж отодвинул папиросы и достал пачку дорогих французских сигарет. — Спрашивай.
— С каких доходов ты живешь? — Пашка придвинулся ближе и почувствовал тонкий аромат духов. — Ты не деловой, это сразу видно.
Серж закурил, откинулся в кресле и пустил тонкое голубоватое кольцо.
— Ты малокультурен, Павел, раз задаешь подобный вопрос.
— Слушай-ка, ты, француз из недобитых, — Пашка встал. — Не знаю, чем ты купил отца Василия, что он перед тобой на карачках ползает…
— Чайник уже вскипел, — Серж посмотрел Пашке в глаза и улыбнулся.
Пашка принес чайник, разлил чай в чашки и посмотрел в ленивое лицо гостя. Он решил не отступать.
— А что ты делаешь каждый день в «Трех ступеньках»? Пить не пьешь. Девочки, как я видел, тебя не интересуют. Не наш ты, Серж. Ребята нехорошее про тебя думают. Так и неприятность может выйти. Народ у нас горячий, да и каждому своя шкура дорога.
